И.М. НОВОХАТЬКО

К ПРОБЛЕМЕ ЧЕЛОВЕКА В АНТИЧНОЙ КУЛЬТУРЕ

Одна из важнейших особенностей древнегреческого мировоззрения, утраченная современной культурой, состоит в удивительной органичной цельности, отзывчивости, пластичности античной мысли и античного чувства. Примечательно, что постижение, самопознание сложного внутреннего мира человека, вынужденного самостоятельно определять свои взаимоотношения с гораздо более сложным коллективным миром гражданского полиса, необходимо оборачивалось беспрецедентными по разнообразию, глубине и изяществу попытками проникнуть в загадочное устройство Космоса, прояснить тайну его возникновения. Если мысль орфиков и пифагорейцев преимущественно лишь исправляла традиционные верования греков, насыщая прежние религиозные формы новыми, более тонкими средствами душевной актуализации, то раннегреческая философия от Фалеса и Гераклита до элеатов и Анаксагора задаёт новые, неизвестные ранее мировоззренческие опоры.

Впервые в истории греческого народа окружающий мир предстаёт в виде гармонически устроенной, саморазвивающейся и саморегулирующейся вселенной. «Этот космос, тот же самый для всех, не создал никто ни из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет», т. е. должен существовать вечно. Мерная природа космоса, его законы вполне соизмерима с мерой человеческого понимания, в них нет ничего непостижимого и мистического. В дальнейшем раннегреческие философы должны были в той или иной форме неизбежно столкнуться с вопросом о том, что следует считать единой первоосновой, «первой причиной» всех вещей. Разнообразие подходов лишь укрепляло их уверенность в том, что мир внешний и мир внутренний не просто близки или имеют, так сказать, тенденцию к совпадению, а что на деле существует один-единственный мир. Наличие в нём противоположностей как раз и высвечивает его внутреннее единство, постигаемое душой. “Не понимают, как расходящееcя с самим собой приходит в согласие”, почему “душе присущ самообогащающийся логос”, утверждает Гераклит Эфесский. Душа, стремящаяся к истине, это действительно весьма специфическая жизненная реальность, но вся её специфика состоит в способности непосредственно удерживать «дикэ», т. е. Высшую Правду, Истину-Справедливость, внимая её логосу, - языку бытия.

Истина, греческая «алетейа» – это всегда «очевидность», явленность, «несокрытость», утверждает, например, М. Хайдеггер, крупнейший исследователь досократовской философии. С этой позицией перекликается и понимание М. М. Бахтина, согласно которому внутренний мир античного человека также представляет собой культурно-историческую целостность, для которой открываются непосредственно оба полюса бытия. Грек не знал нашего разделения на внешнее и внутреннее, подчёркивал М. М. Бахтин.

Есть основания полагать, что древнегреческая философия складывалась до того, как появились так называемые «первые философы», а именно - в религии, мифологии, искусстве, особенно в эпосе и трагедии. Так, например, пристальное внимание сказителя, поэта к внутреннему миру личности, к её поучительной судьбе, к индивидуальным психическим особенностям человека достаточно ясно представлено в поэмах Гомера и Гесиода. В то же время Гесиод уже настойчиво пытается постичь устройство окружающей человека вселенной и решить тайну её происхождения. В своей поэме «Теогония» «Происхождение богов») он рисует грандиозную картину возвышения мира от мрачного и безликого первородного Хаоса к светлому и гармоничному Космосу, в котором правит Зевс и его олимпийское окружение. Идеал гармонической уравновешенности целого и его частей нашел своё воплощение и в ведущих отраслях греческого искусства – храмовых ансамблях и монументальной скульптуре.

Однако стремление античной мысли (греческой и римской) осознать проблему человека в её полном объёме имеет одну особенность: античность так и не выработала самого понятия человеческой личности. Греческий термин «просопон», как и латинский его эквивалент «персона» — это маска, личина, но ни в коем случае не «личность». Дело в том, что языческая, дохристианская мысль предполагала обоснованный самой природой языческого мировоззрения запрет на личностное представление о Боге. А. Ф. Лосев отмечал, что латинское слово «индивидуум» нельзя переводить как «личность». Ведь индивидуум, как хорошо известно, это просто «неделимое». В таком случае и стол и любая кошка есть такой «индивидуум». Различие между индивидом, индивидуальностью, коими могут быть любые природные «неделимости», включая природные и общественные определённости человеческого существа, и личностью, которая имеет исключительно богочеловеческое происхождение, впервые появляется только в христианском мировоззрении.