ПЛАТОН[1]

(Антология мировой философии. М., 1969, Т.1. Ч.1. С. 396 - 406)

 

[Учение об обществе и государстве]

 

Город рождается тогда, когда каждый из нас сам для себя бывает недостаточен и имеет нужду для многих. Стало быть, когда таким-то образом один из нас принимает других – либо для той, либо для иной потребности; когда, имея нужду во многом, мы располагаем к сожитию многих общников и помощников, тогда это сожитие получает у нас название города. Но всякий сообщается с другим, допускает другого к общению и сам принимает это общение в той мысли, что ему лучше.

Работа, кажется, не хочет ждать, пока будет досуг работнику; напротив, необходимо, чтобы работник следовал за работою не между делом. Оттого-то многие частные дела совершаются лучше и легче, когда один, делая одно, делает сообразно с природою, в благоприятное время, оставив все другие занятия. Но для приготовления того, о чем мы говорили, должно быть граждан более четырех, потому что земледелец, вероятно, не сам будет делать плуг, если потребуется хороший, и заступ, и прочие орудия земледелия; не сам опять – и домостроитель, потому также многое нужно; равным образом и ткач, и кожевник.

… [всякий город] надобно называть городами в числе множественном, потому что каждый из них – многие города, а не город в смысле игроков[2]. Сколь бы мал он ни был, в нем всегда есть два взаимно враждебных города: один город бедных, другой – богатых и в обоих опять много городов, на которые, если будешь наступать как на один, вполне ошибешься; наступая же как на многие и отдавая одним, что принадлежит другим, как-то: деньги, власть, даже самые лица, - будешь иметь много союзников и мало врагов.

… Исследуем теперь сперва правление честолюбивое (не могу дать ему другого имени как разве назвать его тимократиею или тимархиею[3]), за которым рассмотрим и такого же человека; потом возьмем олигархию и человека олигархического[4]; далее взглянем на демократию и на гражданина демократического[5], и, наконец, перешедши к четвертому городу – тираничекому и изучив его, обратим опять взор на душу тираническую[6].

[Тимократия] … изменения в государстве (при переходе от аристократии[7] к тимократии – прим. составителей) обязаны своим происхождением той его части, которая обладает властью, когда внутри нее возникают раздоры.

Если возник раздор, это значит, что каждый род увлекал в свою сторону: бедные влекли к наживе, приобретению земли, золота и серебра, а не бедные, но, наоборот, по своей природе богатые, вели души к добродетели и древнему устроению. Применяя силу и соперничая друг с другом, они пришли, наконец, к чему-то среднему: согласились установить частную собственность на землю и дома, распределив их между собою, а тех, кого они до той поры охраняли как своих свободных друзей и кормильцев, решили обратить в рабов, сделав из них сельских рабочих и слуг, сами же занялись военным делом и сторожевой службой.

Значит, такой государственный строй – нечто среднее между аристократией и олигархией, но кое-что в нем есть свое, особенное. В почитании правителей, в том, что защитники страны будут воздерживаться от земледельческих работ, ремесел и остальных видов наживы, в устройстве совместных трапез, в телесных упражнениях и воинских состязаниях – во всем подобном этот строй будет подражать предшествовавшему. Там побоятся ставить мудрых людей на государственные должности, потому что там уже нет подобного рода простосердечных и прямых людей, а есть лишь люди смешанного нрава; там будут склоняться на сторону тех, что яростны духом, а также и тех, что попроще – скорее рожденных для войны, чем для мира; там будут в чести военные уловки и ухищрения: ведь это государство будет вечно воевать. Вот каковы будут многочисленные особенности этого строя.

Такого рода люди будут жадны до денег, как это водится при олигархическом строе; в омрачении они, как дикари, почитают золото и серебро, у них заведены кладовые и домашние хранилища, чтобы все это прятать, свои жилища они окружают оградой и там, прямо-таки как в собственном логове, они тратятся, не считаясь с расходами, на женщин и на кого угодно других.

Они бережливы, так как деньги у них в чести; свое состояние они скрывают и не прочь пожить за чужой счет. Удовольствиям они предаются втайне, убегая от закона, как дети от строгого отца, - ведь воспитало их насилие, а не убеждение. В таком государстве зло полностью смешалось с добром; одно только там бросается в глаза – соперничество и честолюбие, так как там господствует яростный дух.

«Тимократический человек» хотя и ценит образованность и охотно слушает других, сам, однако, нисколько не владеет словом. С рабами такой человек жесток, хотя их и не презирает, так как достаточно воспитан; в обращении со свободными людьми он учтив, а властям чрезвычайно послушен; будучи властолюбив и честолюбив, он считает, что основанием власти должно быть не умение говорить или что-либо подобное, но военные подвиги и вообще все военное: потому-то он и любит гимнастику и охоту. Именно такой характер развивается при этом государственном строе.

… Олигархия есть правление, основывающееся на имущественном цензе; у власти там стоят богатые, а бедняки не участвуют в правлении. Переход из тимархии в олигархию таков. Кладовая, у каждого полная золота, губит это правление, потому что богатые сперва изобретают себе расходы и для того изменяют законам, которым не повинуются ни сами они, ни жены их. Потом по наклонности смотреть друг на друга и подражать таким же, как все они, делается и простой народ. А отсюда, простираясь далее в любостяжании, граждане, чем выше ставят деньги, тем ниже – добродетель. Разве не такое отношение между богатством и добродетелью, что если оба эти предмета положить на двух тарелках весов, то они пойдут по противоположным направлениям?

Теперь скажем опять, как из олигархика происходит человек демократический. Когда юноша, вскормленный без воспитания и в правилах скупости, попробует трутневого меду и сроднится с зверскими и дикими нравами, способными возбуждать в нем разнообразные, разнородные и всячески проявляющиеся удовольствия, тогда-то, почитай, бывает в нем начало перемены олигархического его расположения в демократическое. … юноша из вскормленного в необходимых пожеланиях переменяется в освобожденного и отпущенного под власть удовольствий не необходимых и бесполезных. Так он и живет, что каждый день удовлетворяет случайному пожеланию. То пьянствует и услаждается игрою на флейте, а потом опять довольствуется одною водою и измождает себя; то упражняется, а в другое время предается лености и ни о чем не радеет; то будто занимается философией, но чаще вдается в политику и, вдруг вскакивая, говорит и делает, что случится. Когда завидует людям военным – он пошел туда; а как скоро загляделся на ростовщиков – он является между ними. В его жизни нет ни порядка, ни закона; называя ее приятною, свободною и блаженною, он пользуется ею всячески. Этот человек разнообразен и исполнен чертами весьма многих характеров; он прекрасен и пестр: иные мужчины и женщины позавидовали бы его жизни, представляющей в себе многочисленные образцы правлений и нравов.

Такова та прекрасная и бойкая власть, из которой рождается тирания. Та же болезнь, которая заразила и погубила олигархию, от своеволия еще более и сильнее заражает и порабощает демократию. Ведь излишняя свобода естественно должна переводить как частного человека, так и город ни к чему другому, как к рабству. То, что определяют как благо демократии и к чему она ненасытно стремится, именно это ее и разрушает – свобода.

В первые дни и в первое время тиран улыбается и обнимает всех, с кем встречается, не называет себя тираном, обещает многое в частном и общем, освобождает от долгов, народу и близким себе раздает земли и притворяется милостивым и кротким в отношении ко всем. Если из внешних-то неприятелей с одними он примирился, а других разорил и с этой стороны у него покойно, то ему на первый раз все-таки хочется возбуждать войны, чтобы простой народ чувствовал нужду в вожде. Граждане, каждый день занятые пропитанием себя, тем самым меньше злоумышляют против тирана. А если только начинает он подозревать, что кто-нибудь имеет вольные мысли и не попускает ему властвовать, то по какому-нибудь поводу тиран губит таких среди своих неприятелей. И для всего этого тирану необходимо непрестанно воздвигать войну. Но делая это, он все более подвергается ненависти граждан. И тогда граждане, способствовавшие его возвышению и имеющие силу, начинают смело говорить и с ним, и между собою, и, если среди них окажутся особенно мужественные, они начинают осуждать текущие события. Поэтому тиран, если хочет удержать власть, должен незаметно уничтожить всех этих, пока не останется у него ни друзей, ни врагов, от которых можно было бы ожидать какой-нибудь пользы.

…В благоустроенном городе каждый гражданин должен производить одно то, к чему его природа наиболее способна. А что производить свое-то и не хвататься за многое есть именно справедливость – это слышали мы и от других и часто высказывали сами.

… Тот, кто по природе художник или какой другой промышленник, возгордившись либо богатством, либо множеством, либо силою, либо чем иным в этом роде, решился бы войти в круг дел военных или военный – в круг дел советника и блюстителя, тогда как он того не стоит, и оба эти взаимно обменялись бы орудиями и значениями либо даже один захотел бы делать все вместе, тот этим обменом и многодельем погубил бы город. Следовательно многоделье и взаимный обмен занятий весьма правильно могут быть названы злодеянием.

Сторожа у нас и сторожихи должны всем заниматься сообща. Главный закон – все эти женщины должны быть общими всем этим мужчинам, что ни одна не должна жить частно ни с одним; тоже опять общими – и дети, так, чтобы и дитя не знало своего родителя, и родитель – своего дитяти.     


[1] Текст адаптирован составителями.

[2] Игра в город напоминала игру в шахматы.

[3] Тимократия (тимархия) – государство, власть в котором принадлежит наиболее уважаемым гражданам (time – цена, честь, уважение).

[4] Олигархия – государство, власть в котором принадлежит обособленной элите (oligarchia – власть немногих).

[5] Демократия – народовластие.

[6] Тирания – форма государственной власти, установленной насильственным путем и основанной на единоличном правлении.

[7] Аристократия – правление лучших, избранных (мудрецов, философов, ученых, знати).