Е.Д. КЛЕМЕНТЬЕВ

ЗНАНИЕ И ВЕРА - ПОЛЯРНЫЕ НАЧАЛА КУЛЬТУРЫ

1. Выдающийся немецко-израильский мыслитель Мартин Бубер в своем раннем (1923 г.), ныне ставшем классикой трактате “Я и Ты” вводит дихотомию “Я-Оно” и “Я-Ты” для обозначения изначальной соотнесенности человека с миром. В первом случае речь идет об обстоятельствах и средствах его телесной жизни. Это - мир безмолвия, духовного вакуума (“Оно”), его феномены (“тела”) - всего лишь предмет пользования и владения. Духовность, или, по Буберу, “мир отношений”, воссоздается связкой “Я-Ты”, их диалоговым соприкосновением. “Дух, подчеркивает он, - не в Я, он между Я и Ты.” Г. Марсель воспроизводит данную дихотомию с помощью простых слов-символов “иметь” и “быть”. “Это, - поясняет Г. Померанц, - два фундаментальных отношения человека к миру: для физического существования надо иметь, для духовного - быть.” Суть дихотомии - чтобы иметь, надо знать (телесный мир), а чтобы быть, надо верить (в духовность, не сводимую без остатка к телесному). С ее проявления (в древнем мире) идет отсчет современности. Это подлинная “ось мировой истории”.

2. Осью мировой истории Гегель называет, следуя восходящей к Августину традиции, “Явление Христа”. Итоги критического переосмысления этой европоцентристской по сути своей концепции подвел К.Ясперс: “самый резкий поворот в истории” приведший к возникновению, в числе прочего, и христианства, произошел (вполне автономно в пяти регионах Евразии - Греции, Иране, Индии, Китае и Палестине) “между 800 и 200 гг. до н.э.”, в так называемое “осевое время”. Речь идет об одухотворении человеческого бытия. Выделяются предельно обобщающие и максимально дистанцированные от бренной житейской суеты идеализации - идеи. Идеи ориентируют человека на должное. Он обретает свойство духовной личности, располагающей способностью жить и действовать, исходя из идей и во имя идей. Обобщающий итог осевого времени - наработка основополагающих ориентиров и инструментов интеллектуально-духовного самоутверждения человека.

3. Процесс одухотворения тесно взаимоувязан с глубокими метаморфозами первобытной мифологии. Преодолевается ее вращенность в практику. По мере устранения магии мифы обретают свойство символических намеков на суть и смыслы всего происходящего. Их осмысление и переосмысление - исток осевых идей. Крепнущий в ходе этой работы интеллект размывает свойственный мифу синкретизм, неразличимую сплавленность космического и земного, природного и человеческого, телесного и духовного, рационального и иррационального. Обобщающий итог - вычленение полярных - телесного и духовного - начал бытия осевого человека. В глубинах сознания - ориентации в телесном мире, прорастает самознание - ориентация, посредством внутреннего диалога (рефлексии) в духовном, населенном идеями мире.

4. Посредством идей и в форме идей осевые мыслители выстраивают универсальное, “свободное от всяких практических интересов” (Э. Гуссерль) интелллектуально-духовное отношение ко всему сущему. Оно реализуется, в силу двойственной (и телесной, и духовной) природы человека двумя радикально расходящимися путями, с помощью рационального знания и иррациональной веры. Первый путь проложила философия, второй - религии спасения. Именно в границах философии утверждается “теоретическая установка” - мысленного, “глазами ума”, рассмотрения сущности телесного мира, ориентированного, так или иначе, на его превращение в способы и средства, “технику жизни”, предмет владения и пользования (“Оно”). Это - культура зрения, глаза, умения, власти над природой. Религии спасения базируются на самопознании, открывающем божественное “Ты” как внетелесное основание собственной духовности. Они нацелены на уяснение блага. Это культура слуха, символического (сквозь призму духовности) мировосприятия, конечных целей и смыслов человеческого существования, или, по определению А.Уайтхеда, - “высокой надежды”.

5. Философия (“знать, чтобы иметь”) и религия (“верить, чтобы быть”), отвечающие, соответственно, на вопросы “как жить?” и “зачем жить?” выступают взаимодополняющими полюсами осевых культур, из которых органично произрастает современность. Однако, не являются ли, спрашивается, философия и религия всего лишь строительными лесами, которые делаются излишними и отбрасываются, поскольку воздвигнуто монументальное здание техноцивилизации? Или они представляют собой прочную духовную арматуру, без и вне которой это здание рано или поздно рассыплется. Автор с полной ответственностью разделяет вторую позицию.